Историю иногда называют «политикой, опрокинутой в прошлое», поэтому исторические события с течением времени могут восприниматься потомками совсем иначе, чем современниками. А при смене политической системы официальное отношение и вовсе может смениться на противоположное: недавних героев назовут преступниками, а преступников — героями… При этом, казалось бы, есть события, моральная оценка которых не может измениться ни за давностью лет, ни при смене политического строя. В самом деле, как нормальные люди могут изменить отношение к убийствам невинных безоружных людей, детей, женщин, стариков?

Причем людей уничтожали целенаправленно и строго по факту их этнической принадлежности. Именно такие убийства в международных правовых актах именуют геноцидом, а не репрессии в отношении политических противников или социальных групп, объявленных новой властью «враждебными элементами». У потенциальных «элементов» была возможность при определенной гибкости присоединиться к новой власти и даже сохранить свое местечко в администрации (таких примеров сколько угодно, в том числе и при смене власти уже на нашей памяти) или «добровольно» отдать заводик, магазин или земельный надел, но сохранить жизнь и свободу. У евреев после оккупации Латвии германскими войсками такой возможности не было в принципе. Они могли быть далеки от политики, проявлять лояльность к новой власти, выражать готовность к сотрудничеству и отдавать имущество, но их всё равно ждали наспех вырытые ямы в лесу по краям латвийских городков и поселков…
Тем не менее, политические ветры последних десятилетий затронули и эту, бывшую весь послевоенный период неприкосновенной, тему. Вплоть до того, что появились люди, отрицающие Холокост, геноцид евреев в принципе. Началось это с сомнений некоторых исследователей в отношении численности убитых нацистами. Имеют ли эти сомнения основание? Да, имеют. В первые послевоенные годы, во время сбора обвинительных материалов для Нюрнбергского процесса и других судов, никто каждую могилу не вскрывал и все тела не пересчитывал. Это было просто технически, физически невозможно, тем более что гитлеровцы после того, как фронт покатился на запад и стало ясно, что война проиграна и за содеянное придется отвечать, стали заметать следы. Могилы раскапывали, останки сжигали и даже кости потом дробили, чтобы уничтожить улики. Поэтому подсчеты велись на основе сравнения довоенных переписей населения с численностью уцелевших.
Можно видеть это на примере моего родного Зилупе. До войны в городе жили более 400 жителей-евреев. Помню, еще в школе нам говорили, что «немецко-фашистские захватчики» их убили. Поскольку после войны в городе жило всего несколько евреев, считалось, что убили почти всех. Но когда краевед И. П. Сырцов с помощью Бориса Авербаха собрал материал для книги об истории зилупской еврейской общины, выяснилось, что были убиты около половины зилупских евреев, остальные успели убежать в Россию. Что это меняет, убийство более 200 человек, включая грудных младенцев, это что, не геноцид?
Тем не менее, исторические спекуляции на эту тему продолжаются, а власти некоторых европейских стран не придумали ничего лучше, чем ввести уголовное наказание за отрицание Холокоста. Это же полная глупость, запреты и цензура исторических исследований на эту тему только подогревают недоверие.
Есть и своеобразный психологический фон для таких отрицателей — поведение некоторых представителей еврейского народа. Это и откровенное паразитирование на трагедии своих предков, и, напротив, забвение этой памяти ради гешефта с идейными потомками нацистов. Это злоупотребление властью на грани того же геноцида, только обращенного на иные народы, если говорить о поведении нынешних лидеров Израиля. Причем в ответ на обвинения звучат не оправдания в духе «мы этого не делали» или «мы были вынуждены в силу исключительных обстоятельств», а откровенное «мы вообще никому неподсудны», как было заявлено в ответ на претензии Международного уголовного суда. Эти господа даже не хотят понимать, что они фактически «зеркалят» аргументы гитлеровской Германии.
Из той же серии заявления вроде «в стране не может быть фашизма, если ее президент еврей». Может. Фашизм, нацизм (крайняя форма национализма) не имеют конкретной национальной окраски, это идеология, и ее носителем и приверженцем может быть представитель любого народа: немец, русский, латыш, еврей. И даже афроамериканец США…
А геноцид евреев начинался не с расстрельных ям, а с деления людей по сортам, принятия в Германии законов об имперском гражданстве, с запретов на всё еврейское: газеты, книги, культуру, религию. «Юденфрай» на оккупированных территориях был потом. И он был именно в виде тотального геноцида, того самого, который евреи называют Холокостом.