Как, наверное, уже заметили читатели, «ПР» практикует своеобразные обзорные интервью с различными партиями. Цели достаточно очевидны — помочь людям разобраться в латвийской политической «палитре», уточняя партийные позиции по каким-то вопросам, не всегда внятно отраженным в их программах или просто ставшими актуальными в данный момент. При этом некоторые вопросы, скажем так, не всегда комплиментарны или требуют прямых и четких ответов. Чего политики очень не любят…

Вот и в нынешнем материале о ЛПМ вопрос о принципиальных отличиях от партий правящей коалиции повис в воздухе. Как и вопросы о политике в области языков нацменьшинств и образования. Но, как известно, отсутствие ответа тоже является ответом. Тем более что о таких принципах, как ЕС, НАТО и что единственно допустимый во всех сферах (кроме семьи) только латышский язык, сказано вполне четко. Хотя меня, конечно, умиляет употребление слова «является» или «ну, есть же закон» в отношении языковой политики. Как будто это явление природы или закон земного притяжения, а не правовой акт, написанный конкретными политиками с конкретными целями…
Тем не менее, политическая «визитная карточка» ЛПМ хорошо известна: традиционная семья (то есть отказ от продвижения ЛГБТ) или отказ от «зеленого» курса «в его нынешнем понимании». Можно ли такие принципы хоть как-то отстаивать, находясь в ЕС (где всё это установлено в виде директив с жесткими временными рамками, финансовым «кнутом» за отказ) и под колпаком… извините, «под зонтиком» НАТО, — вопрос дискуссионный. Во всяком случае, это противоречие вполне отражает умонастроение консервативной части латышских избирателей, которые от ЕС субсидий хотят, а ЛГБТ — не хотят… ЛПМ, претендуя на голоса русскоговорящих избирателей, никак не хочет (и не может) отказаться от голосов латышской части общества. Вот в поисках «золотой середины» и приходится уходить от ответов на острые вопросы, выдвигая на первый план ярких и харизматичных лидеров и известных людей. Такой вариант современной «реалполитик» в латвийском исполнении.
А для русскоговорящих избирателей разве нет таких принципиальных вопросов? Есть, пресловутое «этническое голосование» является его отражением. Но у латышского избирателя консолидирующий стержень — национальная идентичность. Таковая усилиями политиков сводится к единственному языку, откровенное навязывание которого для нелатышского населения объявлено главной стратегической целью. По ряду объективных факторов (демография, экономика) это ошибочно, но… это работает. Во всяком случае, пока. У русских/русскоговорящих Латвии такого стержня нет, они более раздроблены, потому что одновременно являются и представителями крупной многомиллионной нации, и нацменьшинством в рамках маленькой страны.
Поэтому для групп таких избирателей столь же важными могут быть, например, «свобода бизнеса» (правила жизни диктует владелец капитала) или высокая социальная защищенность и регулирующая роль государства (при неизбежном ограничении экономических и личных свобод), «либеральные свободы вообще» (включая и «свободу» смены пола в детстве и однополые союзы) или «что угодно, но только не это»…
Что делать избирателю, если у какой-то партии, условно говоря, половина программы его очень даже устраивает, а другая половина — категорически нет, вот вопрос! Да и партии, пытающейся в такой ситуации проводить «реальную политику», приходится тяжеловато. Правда, ближайшие выборы — местные, там на первом плане вопросы, действительно, социально-экономические, а по политическим или идеологическим темам самоуправление может только немного смягчить, самортизировать решения Сейма и правительства.
Реальная политика (нем. Realpolitik) — вид государственного политического курса, заключающегося в отказе от идеологических (иногда и моральных) принципов в пользу практической выгоды. Активно использовался в немецкой политике эпохи Бисмарка, а в ХХ веке в отношениях ФРГ с СССР в период «холодной войны».